Скольжение по спирали. Или поклонники Мии Римик - Л. Шан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он изрыгает из себя противную секрецию и направляет ее в ночное светило. Обессиленный, он довольно наблюдает.
– Ну как?
– Здорово… Только, как ты ни меть в луну, а все равно останешься лишь мокрым местом на асфальте.
– Пф, ну вот еще!
– Вот увидишь!
– Ты не веришь мне?
– Верю, любимый, верю.
Она повторяет «верю», и опускает взгляд вниз. Возникает пауза на несколько мгновений. Вдруг, он взбирается на перила и ловко балансирует над пропастью, держась рукой за козырек.
– Ты что, спятил? Слезай немедленно!
– Хочешь, для тебя луну сниму?
– Слезай, это не смешно!
– Нет, это очень весело, Мия! Я могу достать до неба рукой, а весь город будет разглядывать mon popaul.
– Это действительно увлекательно. Прошу слезай, ты сорвешься.
Она стоит чуть позади, боясь приблизиться. Мужчина куражится.
– Ты не веришь мне, Мия. Я могу еще дальше, еще больше. Смотри, я всемогущий!
– Ты отморозишь себе всемогущество, умоляю слезай!
– Нет, Мия, ты не понимаешь. Это – переполняемое чувство своего превосходства. Я чувствую себя Богом.
– Эмпедокл тоже себя Богом чувствовал, и как он закончил6? Слезай, прошу тебя. Ветер подымается.
– Нет, это я тебя прошу. Выходи за меня, Мия.
– Что?
Женщина первое время не находит слов, и молча хлопает глазами. Мужчина наверху демонстративно начинает расхаживать по карнизу, расставив руки, как канатоходец.
– Будь моей женой, Мия!
– Ты там себе мозги отморозил? Точно спятил…
– С тобой – это как по краю пропасти. Ты удивительная женщина, Мия. Выходи за меня, не пожалеешь. А что, часто тебе мужчины предложение делают, рискуя своей жизнью на краю?
– Нет, ты один такой псих. Слезь, пожалуйста, мне страшно!
– Не слезу, пока ты не скажешь «да».
– Ну какой ты кретин! О, Господи, да конечно! Да! Да! Да! Да! Да!
Теперь он спрыгивает вниз, весь дрожа от холода и воодушевления. Она целует его, а он выкрикивает в тишину города возгласы счастья и эйфории.
– Я чувствовал себя богом, Мия. Только рядом с тобой, только когда ты рядом, я всемогущ! Un omnipotent! А ты – моя богиня. Мы с тобой Боги.
– Если и так, то ты – бог безумия. (Целует его) Смотри, как луна близко. А ты в нее плевал…
– Ладно, прости.
– Подари мне ее.
– Луну?
– Да… Раз любишь меня.
– Да раз плюнуть.
Луна слышит это и обиженно прячется за облако, чтобы не видеть, как обнаженный мужчина вновь вскарабкивается наверх, по карнизу.
Е17. 1994. Мотель близ Невиль-ан-Феррен
– Чертов урод, попробуй только сунься еще!
– Хватит, Мия, садись уже… В машину!
– Погоди, я вот только сейчас проломлю ему башку! Ну же, пусти меня! Симо-о-о-н!
– Перестань, прошу тебя, ты перебрала. Садись! Поедем назад.
– Он козел! Симон – ты сволочь, знай это! Кретин!
– Вот так. Полегчало? А я тебе это еще раньше говорила, ты же меня не слушала…
– Давай ему его гребанную тарантайку разобьем!
– Стой, причем тут его машина? Она же тебе нравилась!
– Вот именно поэтому!
– Стой, Мия, вернись. Куда ты? Все, садись, говорят! Я поведу.
– Почему ты? Ты тоже пьяна. Нас обеих посадят. Дай, я въеду перееду его жирные ляжки!
– Как ты могла так напиться? Я же, в отличие от тебя, меру знаю. Главное из города выехать, а там на дороге сейчас никого. Только олени…
– Олени, как этот урод! Скотина-а-а! Ненавижу-у-у!
– Вот-вот, покричи, тебе полегчает.
– Мне полегчает, когда я поцарапаю ему капот, как и его наглую рожу! Урод! Кретин! А-а! Смотри, все ногти сломала!
– Ты все правильно сделала. Молодец. А теперь поспи. Успокойся.
– Но мы же сюда вернемся?
– Не уверена, что это хорошая идея, после того, как ты плеснула ему в лицо коньяк, и плюнула на капот.
– Он лез ко мне под платье, Лора!
– Ты красивая девушка, и ты ему нравишься. Как и он тебе.
– Больше нет! Все парни – дерьмо. Быть парнем дерьмово.
– Быть парнем отстойно! Так их.
– Все они ублюдки. Ужас…
– Мужчин нужно держать в ежовых рукавицах.
– Особенно их причандалы. Ха-ха-ха!!! Дай-ка, я… Кре-е-ти-и-ин!
– Мия, это очень остроумно. Молодец. А теперь закрой окно, во-первых, дует и дождь в салоне уже, а во-вторых, Сим тебя все равно не услышит – мы далеко отъехали. Вернись, говорю, в салон, мы возвращаемся домой. Но это в последний раз, больше я за тобой не поеду. Имей в виду, пожалуйста.
– Да ты что! Никогда больше! Да лучше я сдохну, чем с ним! Да, я выцарапаю ему глаза, если он только еще раз попробует приблизиться! Запомни, что я говорю! Я больше никогда с ним не поеду!
– Ты сама виновата. Нечего было к нему на шею лезть! Что хотела, то и получила.
– Это я лезла? Нет, серьезно? Я лезла на шею? Ну, ты вообще… Вообще!… Ты…
– Я не права? Ты же сама с ним поехала!
– Я же не знала, что он такой козел!
– Посмотрим, как ты запоешь, когда он зайдет за тобой в следующий четверг.
– Вот и посмотрим!
– Ты что обиделась?
– Нет, конечно! Ты же всего лишь предала меня и, наверное, хотела, чтобы он меня изнасиловал! Ты же должна быть на моей стороне, так? Ты моя лучшая подруга, Ло!
– Поэтому я тебе по-дружески и говорю, ты сама виновата. Ты же флиртовала с ним, разве нет?
– Так! Все! Я больше не хочу с тобой говорить. Включай лучше радио.
– Ну. разумеется…
– Что тут у нас?… О, черт, одно дерьмо!… Нет, не это… Так, стоп! О, вот это! Круто! Сейчас все пройдет, и этот кретин забудется! Давай петь со мной! Я открою окно!
– Господи, какой ужас! Что это? Переключи.
– Это Дэниэл Джонстон – настоящий псих. Песня «Сумасшедший кошмар». Его новый альбом такой отпад!7
– По-моему, это отвратительно. Не хочу психа.
– А мне нравится! Включай на полную! Я буду пе-е-е-е-ть! «У-а-а-а, какой ты кретин, пошел, ты урод, у-а-а-о!»
– Господи, Мия, хватит! Мои уши! Перестань!
– Нет, я буду петь! Петь и танцевать! «Ууа-а-уа-уа».
– Мия, убери руки. Ты пьяна. Я ничего не вижу…
– «…не грусти, помни будущего еще нет…»
– Мия, перестань, прошу, ты мне мешаешь.
– Я хочу петь! «все-е-е, что ты скажешь, однажды станет явью-ю-ю».
– Нет, стой, осторожно, стой!
– «Кошма-а-ар»…
– Мия!!!
– Ло!!!!!
Записки Айека Ноела
Запись 8
Ох, Дьявол, он…
Красный, огромен он, тяжек.
Тяжко как – груз неподъемен,
Как камень на шее, увесист,
Как память из прошлого, мрачен.
И мы с ним также неразделимы:
И следы за нами по полу,
Змеею кривой извиваются,
Витками спиральными множатся,
Как следы из мокрого прошлого.
Так же две полосы, так же линии:
Рядом идут,
параллельные.
И все так же сил моих не на то,
Чтобы нас спасти, и всех вызволить,
Также рвутся мои сухожилия,
И лишь руки слабеют и падают…
«Зачем тогда ты это сделал?»
Зачем тогда я это сделал?
Затем, что не сделал тогда.
Затем, что теперь я бесстрашен.
Я один на один, между Дьяволов
Один из них, черный, высокий
На ястреба схож, корсиканского8
А другой на вола, страшно-рогатого 9
Упитанного, грязного, сытого.
Один топчет траву,
и копытом бьет,
фыркает,
А другой, застыв, готов кинуться,
И глаза повыклевывать – выкогтить.
«Как позволил ты этому статься?»
Я до этого вечера ужинал страхами,
На столе возлежавших обеденном.
Я до вечера этого сновиденичал,
Заплетенный в паутину времени,
Где сплелись боль своей беззащитности,
Невозможности быть кому-то спасением,
Неизбежности,
предрешенности,
Память прошлого тянется змеями.
Обвивают колени мне, скользкие
Уползают сквозь пальцы, тревожные,
И меня крепко держат, и властвуют,
И дыхания нет, и спокойствия,
Только пить мне бокал сожаления,
И вкушать горечь невозвратимости…
Так я думал неделями вечными,
Но потом, мне она написала!
Вдруг однажды она написала,
Что вернулась моя Мия ко мне,
И что снова она любит, как прежде,
Так же любит, когда были мы вместе!
Так же любит, читаю, меня!
И тогда, я стал всемогущим,
Я почувствовал себя снова нужным,
И мудрым, и сильным, и ловким
Словно ветер, что тучи разгонит,
И лесом, что ветра остановит,
И морем, что леса разделяет,
И воздухом, что море волнует,
Я подую, и страха не будет.
Ветер катит волны забвенья,
Так воздухом ей стану нужным —
У моря памяти ведь не бывает.
«Поэтому, ты теперь рядом»
«…я рядом…»
Я – есть, и меня словно нету!
Я тень,
я ночь,
отраженье.
Ее в себе отраженье…
Я воздух, который невидим,
Я воздух, которым все дышат.
Я то, чем дышит она.
Я речи ее, выраженья.
Я счастье ее, я – спасенье.
